До прихода в Магаданскую область русских землепроходцев здесь проживали только коренные народы Севера. Коряки и эвены занимались рыбной ловлей, морским зверобойным промыслом, охотой и оленеводством. Наряду с традиционными видами промысла, лечились от недугов так же народными методами. О том, как на смену древним традициям врачевания вместе с первыми врачами пришли современные методы лечения, рассказываем на страницах интернет-журнала «ЛюдиКолымы» вместе с «КолымаСтори».
По Приполярной переписи 1926-1927 гг. в районе проживало 2 750 человек, более 50% из которых были аборигенами Севера и вели кочевой образ жизни.
Для обслуживания местного населения на побережье была создана Восточно-Эвенская (Нагаевская) культбаза, в структуре которой были больница, школа-интернат, ветеринарный пункт, но главная задача базы состояла в том, чтобы способствовать советизации края, приобщению кочевых и оседлых жителей к социалистическому образу жизни.
Традиционно местных жителей лечили шаманы, хранившие в своей памяти секреты народной мудрости, знавшие возможности применения лекарственных трав, корешков, коры, раковин моллюсков, даже прибрежной белой глины, не говоря о жире, мясе животных, птиц и рыбе.
Им неведомо было имя древнеримского Эскулапа, бога врачевания, знавшего тайны целительства и гигиены. Но как и Эскулап, использовавший выверенные методы лечения в сопровождении молитв, медитации магическими демонстрациями, так и шаманы воздействовали прежде всего на психику людей, а потом и на тело человека. Вера давала не меньший эффект, чем снадобья и хирургия. Римский философ Апполоний, живший более 2000 лет назад, писал: «Пифагор называл врачевание святейшим из искусств, а ежели врачевание столь свято, то надлежит более печься о душе, нежели о теле, ибо не будет никакая живая тварь в добром здравии, когда недужна лучшая её часть».
Тем не менее царская администрация в России была озабочена состоянием здравоохранения местного населения на Северо-Востоке. 11 марта 1815 года высочайшим Указом было повелено: «вследствие недостатка врачей в Сибири, назначить сюда из воспитанников учебных заведений, на следующих основаниях:
чтобы лекари, определяемые на места в Сибири со штатным жалованьем, непременно оставались в местном крае на службе шесть лет;
чтобы они награждаемы были при определении чином титулярного советника;
чтобы определённым в Камчатскую область, в Ижигу (Гижигу)… по уважению чрезвычайной отдалённости этих мест, выдано было каждому на путевые издержки по 600 рублей…».
Так рождались льготы работникам Крайнего Севера в ХIХ веке, и они сохранялись, правда, в изменённом виде и в ХХ веке.
Первые советские медицинские работники на Охотском побережье, врачи и фельдшеры не отрицали влияние местного шаманства на здоровье коренных жителей, но идеологически сопротивлялись традициям, на взгляд европейцев, кажущиеся варварскими, невежественными. Порой это приводило к социальным конфликтам, однако спорить с медициной ХХ века и марксистско-ленинским мировоззрением, подкреплённым действиями карательных органов советской власти, было уже невозможно. Нужно было практическими делами доказывать преимущество современной науки о здоровье человека, что и выполняли первые работники здравоохранения в местах проживания коренного населения Севера.
Медико-санитарная часть в бухте Нагаева стала формироваться с июня 1929 года, когда началось строительство Восточно-Эвенской (Нагаевской) культбазы. Строителей консультировал врач Дмитрий Степанович Переяслов, прибывший в составе первой Колымской геолого-разведочной экспедиции во главе с Ю. А. Билибиным 4 июля 1928 года. Геологи расположились в начале в посёлке Ола, но опытный врач оказывал необходимую помощь жителям Охотского побережья, в том числе своим коллегам, прибывшим 5 сентября 1929 года непосредственно в бухту Нагаева как сотрудники культбазы. Это были врач Виктор Александрович Лупандин, фельдшер Семён Лаврович Сафонов и фельдшер-акушерка Виктория Александровна Кузнецова (Лупандина). В краеведческой литературе встречаются неточности, касающиеся сроков прибытия и данных о группе первых медиков Нагаева. В одном случае медицинские работники культбазы прибыли 5 сентября, в другом случае — 15 сентября, отчество фельдшера Сафонова то ли Семён Лаврович, то ли С. М. Исторический факт, но он требует уточнения.
Через две недели к этим сотрудникам присоединилась врач Н. С.Котельникова, позже она работала в составе экспедиции, изучавшей состояние медицинской обеспеченности на территории Северо—Эвенского района. В своём дневнике 23 сентября 1929 года она отмечала: «Посёлок Нагаево расположен на берегу бухты, которую подковой окружают сопки. Они сплошь покрыты лесом, спускающимся почти к воде. Растительность сейчас золотистого цвета и на фоне синего неба и воды представляет дивную картину. Здесь идёт строительство культбазы. Построено уже пять домиков, больница, школа-интернат. Здание больницы хорошее. Сотрудников в больнице трое: врач, фельдшер и акушерка. Этот штат будет обслуживать район между Охотском и Сигланом, а остальное — это уже наше».
Здание больницы, рассчитанное на 15 коек, построили быстро, медработники культбазы должны были обслуживать не только коренное население Охотского побережья от Охотска до Сиглана, но и приезжих сезонных рабочих: старателей и рыбаков. С ноября 1929 года по 1 мая 1930 года в культбазовской больнице лечилось 62 стационарных пациента. Все специалисты неоднократно выезжали в командировки в Армань, Тауйск и районный центр Олу.
1 мая 1930 года в больнице было торжество, родилось первых три северянина. Интересно, что им давали знаковые имена: Северина, Снежана, Эвенна, Михаил… В 1931 году в бухте Нагаева родилось 36 ребятишек, через пять лет в этой больнице родилось 44 ребёнка, 20 девочек и 24 мальчика.
Постоянных жителей в бухте Нагаева в начале 1930 года было немного — человек 75, но к сентябрю их численность значительно увеличилась. Рабочих, служащих АКО (Акционерного Камчатского общества) и членов их семей насчитывалось более 600.
Так как культбаза была неординарным культурно-просветительным учреждением на побережье, то её функции расширялись в связи с прибытием больших групп сезонных рабочих и необходимостью контактировать с представителями различных хозяйственных организаций, выбравших своим местом базирования удобную бухту Нагаева. Это были работники Акционерного Камчатского общества (АКО), специалисты второй Колымской геолого-разведочной экспедиции под руководством В. А.Цареградского, Совторгфлота, Добролета, Союззолота, Ольского кооператива, контрольного пункта ГПУ (госполитуправления).
Только в декабре 1930 года на территории Ольского района был образован Нагаевский поссовет с председателем Ф. К.Толкачевым. В помощь членам поселкового Совета весной 1931 года были организованы постоянные комиссии, в том числе по здравоохранению, которую возглавлял некто Клецкий. Именно там решали вопросы по обеспечению медицинскими кадрами лечебно-санитарные учреждения, медикаментами и работы по оздоровлению населения, которое в течение 1931 года увеличилось до 4 тысяч человек.
Большую часть приезжих в ноябре 1931 года составили прибывшие по оргнабору демобилизованные красноармейцы-дальневосточники, их было более тысячи человек. Они приступили к строительству будущего города. Сначала жили в больших брезентовых солдатских палатках, а когда их не хватало, то шили палатки из ситца. Временное жилище обкладывали накатником из тонких стволов лиственниц, зимой присыпали снегом и обливали водой. Получался ледяной дом, в котором самодельная печка, как правило, из железной бочки обогревала жильё. Так возник «ситцевый» городок.
В июне 1931 года геолог Борис Вронский прибыл в бухту Нагаева. В своих воспоминаниях о первых колымских впечатлениях он писал в книге «На золотой Колыме»: «Загремела якорная цепь и пароход остановился в полукилометре от берега… Первое, что бросилось нам в глаза, — это большая толпа жёлтых, исхудалых людей, в безнадёжной позе сидевших на берегу. Многие передвигались с помощью костылей. Это были цинготники. Из 260 человек, населяющих Нагаево, свыше 60 были больны цингой в разной степени её проявления… Некоторые не могли самостоятельно двигаться, и их на носилках доставляли на катер, оттуда с помощью лебёдки грузили на пароход…». Проблема была в отсутствии свежих овощей, квалифицированной медицинской помощи, необходимых лекарств и витаминов.
Положение коренным образом изменилось с организацией и приездом руководства государственного треста «Дальстрой» 4 февраля 1932 года, предназначенного начать промышленное освоение бассейна верхней Колымы. Об этом Люди Колымы писали ЗДЕСЬ.
Материал создан на основе статьи Давида Райзмана